Архивный персонаж
На всякий случай ссылка на пост с комментариями.
А дежурит пусть ... julia_monday
«- Покой Чертогов принесет меньше страданий, чем то, что ждет за Их пределами. Он же даст дорогу осознанию, которое придет со временем и принесет исцеление».
«- Не все фэа находят исцеление в покое. Слишком жаркое пламя быстро гаснет, не имея простора и пищи для жизни».
Владыка Залов и его сестра медленно двигаются по изменчивым запутанным коридорам Чертогов, наполненным бледной дымкой, в которой скользят мимо них силуэты безмолвных эльфийских фэа. Их слабое свечение не может разрушить извечный полумрак пристанища мертвых и только прозрачные тени Валар колышутся на стенах, когда очередной нолдо или авари оказывается рядом.
«- Пламя, данное Эру, не гаснет».
«- Не телесно. Но заточенный против воли рассудок?»
Намо не отвечает, останавливается – они пришли. Ответвление очередного коридора ведет в тупик, и туман здесь клубился особенно густо. Но это не мешает Валар видеть неподвижную фигуру, нашедшую уединение у дальней стены.
«- Что же ты хочешь для него?»
«- То, что ты сделаешь для тех, кто будет иметь смелость любить и просить».
«- Это будет награда достойным. Уравнять их и того, кто преступил Закон?»
«- Проявить Милосердие».
«- Закон не должен быть милосерден, он беспристрастен».
«- Закон не служит Исцелению?»
Намо снова замолкает и, на сей раз, поворачивает голову - взгляд его бесстрастных черных глаз встречается с серебристым сиянием спокойного взора сестры. Проходит несколько привычно бесконечных мгновений, и они вновь двигаются вперед, чтобы у самой стены остановиться перед мерцающим силуэтом фэа. Эльф без интереса скользит пустым взглядом по лицам Владык и отворачивается.
«- Феанаро, сын Финвэ, тяготит ли тебя заключение в Залах?» – Мягко обращается к нолдо Ниэнна.
«- Да». – Следует краткий ответ, после того, как эльф снова смотрит на Валар и тень удивления мелькает по его призрачному лицу.
«- Ты хочешь вновь обрести тело и вернуться в Аман?» - Спрашивает Намо.
«- Н… Не знаю». – На этот раз отвечающий мешкает, и слова его звучат нетвердо.
Выждав еще одну паузу, Владыка, не сводя глаз с мятежного нолдо, говорит:
«- Ниэнна оплакивает твою участь, и просит для тебя милосердия. Я уступаю ей и даю тебе выбор: ты, согласно уже прозвучавшему Приговору, можешь остаться здесь до Второго Хора, проведя время в размышлениях о своих заблуждениях. Или же я открою перед тобой Путь Смертных. Ты пройдешь по нему к другому миру, сохранив естество Звездного народа, и проживешь до того же срока среди людей. Возможно, это испытание окажется более трудным, чем заключение в Залах, но, быть может, именно там ты осознаешь то, что гонишь от себя здесь. Решай сейчас».
Новый ответ звучит уже без промедления.
***
А дежурит пусть ... julia_monday
***
читать дальше«- Страдание не излечивает боль, но рождает новую».«- Покой Чертогов принесет меньше страданий, чем то, что ждет за Их пределами. Он же даст дорогу осознанию, которое придет со временем и принесет исцеление».
«- Не все фэа находят исцеление в покое. Слишком жаркое пламя быстро гаснет, не имея простора и пищи для жизни».
Владыка Залов и его сестра медленно двигаются по изменчивым запутанным коридорам Чертогов, наполненным бледной дымкой, в которой скользят мимо них силуэты безмолвных эльфийских фэа. Их слабое свечение не может разрушить извечный полумрак пристанища мертвых и только прозрачные тени Валар колышутся на стенах, когда очередной нолдо или авари оказывается рядом.
«- Пламя, данное Эру, не гаснет».
«- Не телесно. Но заточенный против воли рассудок?»
Намо не отвечает, останавливается – они пришли. Ответвление очередного коридора ведет в тупик, и туман здесь клубился особенно густо. Но это не мешает Валар видеть неподвижную фигуру, нашедшую уединение у дальней стены.
«- Что же ты хочешь для него?»
«- То, что ты сделаешь для тех, кто будет иметь смелость любить и просить».
«- Это будет награда достойным. Уравнять их и того, кто преступил Закон?»
«- Проявить Милосердие».
«- Закон не должен быть милосерден, он беспристрастен».
«- Закон не служит Исцелению?»
Намо снова замолкает и, на сей раз, поворачивает голову - взгляд его бесстрастных черных глаз встречается с серебристым сиянием спокойного взора сестры. Проходит несколько привычно бесконечных мгновений, и они вновь двигаются вперед, чтобы у самой стены остановиться перед мерцающим силуэтом фэа. Эльф без интереса скользит пустым взглядом по лицам Владык и отворачивается.
«- Феанаро, сын Финвэ, тяготит ли тебя заключение в Залах?» – Мягко обращается к нолдо Ниэнна.
«- Да». – Следует краткий ответ, после того, как эльф снова смотрит на Валар и тень удивления мелькает по его призрачному лицу.
«- Ты хочешь вновь обрести тело и вернуться в Аман?» - Спрашивает Намо.
«- Н… Не знаю». – На этот раз отвечающий мешкает, и слова его звучат нетвердо.
Выждав еще одну паузу, Владыка, не сводя глаз с мятежного нолдо, говорит:
«- Ниэнна оплакивает твою участь, и просит для тебя милосердия. Я уступаю ей и даю тебе выбор: ты, согласно уже прозвучавшему Приговору, можешь остаться здесь до Второго Хора, проведя время в размышлениях о своих заблуждениях. Или же я открою перед тобой Путь Смертных. Ты пройдешь по нему к другому миру, сохранив естество Звездного народа, и проживешь до того же срока среди людей. Возможно, это испытание окажется более трудным, чем заключение в Залах, но, быть может, именно там ты осознаешь то, что гонишь от себя здесь. Решай сейчас».
Новый ответ звучит уже без промедления.
***
Первым, что бросилось ему в глаза, было чужое небо. И чужое странное светило, глядящее вниз, будто чье-то любопытное око. Его лучи отчетливо напоминали мягкое золотое свечение Лаурелина, но тем сильнее было ощущение неумелой и грубой подмены.
Камни под ногами, впрочем, были те же самые, знакомые. Раскидав носком башмака мелкий гравий, Феанаро наклонился и поднял с земли блестящий черный осколок горного зеркала. Повертел, ловя на острые грани блики светильника, и сунул находку за пазуху. До его чуткого слуха не доносилось никаких подозрительных звуков, но это еще не было поводом к потере бдительности. Не переставая напряженно прислушиваться к не вызывающим опасений звукам природы, эльф сошел с голого каменистого пятачка в заросли каких-то колючек и, стараясь не слишком шуметь, выломал подходящую ветку, к которой более менее удачно приладил найденный камень.
Куда теперь двигаться, у него не было ни малейшего понятия, поэтому, стараясь держаться ближе к кустарнику, пошел просто - вперед.
Убогое поселение показалось на глаза, когда Феанаро обогнул низкий пологий холм, у подножия которого очутился, продрался сквозь колючую рощицу и вышел на чистое пространство с противоположной стороны.
Совсем рядом с тем местом, где он остановился, проходила хорошо утоптанная неширокая тропа. Огибая заросли все тех же кустов, она пробиралась мимо нескольких крупных валунов и поднималась вверх, к вершине другого холма, более высокого и крутого, только теперь оказавшегося в поле его зрения. Там, тесно лепясь друг к другу, выстроились единым массивом две-три дюжины серо-желтых, похожих на коробки домов.
Опершийся на «копье» Феанаро стоял под прикрытием растительной тени, рассматривая поселение, копошащихся на склонах людей, квадраты распаханной земли и пасущееся в стороне овечье стадо. Ни крепостной стены, ни башен, ни выставленной стражи, ни знамен, реющих на ветру. Только рядом с проемом между впередистоящими домами торчит высокий расписанный красным столб, увенчанный рогатым черепом буйвола. Эльф остановил взгляд на этом странном украшении - хотелось верить, что обитатели деревни не поступают так же с головами непрошенных гостей. Еще один скорый и незадачливый конец на его долю был бы столь же смешон, сколь печален…
Взвесив в руке свое ущербное оружие, нолдо еще раз огляделся, сощурился на висящее над головой светило, смерил мрачным взглядом холм и поселение на нем и, не таясь, двинулся по тропе.
Окружившего его люди гомонили громко и совершено непонятно. Хватали за одежду, тыкали пальцами в серебряную застежку на рубахе и вертели в руках отобранное копье. Последнее, правда, длилось недолго, и палка быстро оказалась вогнанной в землю в стороне от сутолоки. Вязать его, впрочем, пока не спешили, и Феанаро стоял посреди образовавшегося живого круга, показывая сбежавшимся пустые ладони, и только повторял на разные лады фразу о том, что он их не понимает, надеясь, что до смертных все же дойдет осознание такого вот положения вещей. Но те продолжали что-то спрашивать и голосить, а эльф щурился на свет и, наблюдая, как в небе кружат грифы, зло думал о том, что, несомненно, стоило учиться на собственных ошибках и осмотреть поселение издалека, чтобы до общения с людьми заметить у подножия холма помост, на котором пернатые падальщики чистили от костей обезглавленное тело.
Предавшись мрачным измышления о бестолковости собственного бытия, он не сразу обратил внимание на смолкший шум и оставил разглядывание птиц только когда очередной человек припечатал его в грудь концом посоха, украшенного резьбой и какими-то грубо вылепленными из глины висюльками. Человек был, как и все они тут, низок ростом, отчего-то сутул и имел что на голове, что на лице спутанные черно-серые волосы. Его недовольно сморщенное лицо с ввалившимся ртом и блестящими черными глазами не вызывало у эльфа добрых чувств и оживляло в памяти образы орчьих морд. Вообще эти хваленые смертные – смуглые, босоногие, в непонятных обносках и скверно выделанных леопардовых шкурах на плечах ему совсем не нравились.
Сутулому мужчине симпатии чужака были неведомы, и он только внимательно рассматривал его из-под кустистых бровей, потряхивая побрякушками своей палки. Что-то произнес, снова ткнул в грудь и, развернувшись, направился к торчащему впереди столбу с рогатым черепом. На плечах у Феанаро тут же повисло трое мужчин из числа тех, что покрепче, и эльф, не особо задумываясь, стряхнул их на землю. Гомон было возобновился, окрасившись гневными интонациями, но сморщенный предводитель властно махнул посохом, и знаком поманил чужака за собой. Феанаро покосился на притихшую толпу, отметив про себя, что мечей и топоров никто не повыхватывал, и только некоторые мужчины держали в руках копья не многим лучше того, что отобрали у него самого. Что ж, если они начнут действовать решительнее, то он наверняка успеет отвернуть голову этому их главному, а потом уже сможет высказать Намо все, что думает о смертных и возможности нормально общаться с ними.
Главный тем временем медленно, будто устав, шел вверх по тропе, опираясь на палку. Феанаро, отставая на пару шагов, следовал за ним, поглядывал на выстроившихся вдоль тропы людей и рассматривал чудной столб. Если тот и правда был украшением, то его представления о разумности людей оказались даже чересчур радужными… А других мыслей о назначении подобного сооружения в голову не приходило.
Помещение, низкий вход в которое прятался за столбом, оказалось не слишком большим и слишком темным. Свет попадал в него через несколько крошечных проемов под самым потолком, да вдоль стен чадили факелы и плошки с жиром. Впрочем, этого вполне хватало, чтобы разглядеть все те же красные узоры неровного орнамента, примитивные изображения людей и животных и еще пять буйволовых черепов, развешенных по стенам. По центру же дальней стены, напротив входа громоздилась чудовищно грубая каменная женская статуя. Пожалуй, только характерные очертания груди позволяли распознать в каменной глыбе именно женщину, и Феанаро оставалось лишь недоумевать, почему ее тело так неестественно раздуто. Хотя он уже успел заметить, что телосложение смертных порядком отличается от облика эльдар, и среди них есть такие же – пузатые, с одутловатыми конечностями и лицами. И это уродство их, судя по всему, вовсе не смущает: сутулый предводитель с великим почтением и не без труда опустился перед глыбой на колени, коснулся лбом самого пола и что-то забормотал. Феанаро обернулся – просочившиеся в помещение вслед за ними люди тоже склонились перед сомнительным ликом статуи и беззвучно зашевелили губами. Наверняка, в этом был какой-то свой, доступный людям смысл, но от эльфа он ускользал. Может, фигура изображала какую-то человечью … королеву? Уже умершую, коли они «смертные», и оплакиваемую? Хотя люди не казались опечаленными утратой, а фигура не блестела новизной… Или «королева» умерла давно, и соплеменники почитали память о ней? А при чем тут тогда он, чужак?
Обдумать последний заданный самому себе вопрос нолдо не успел, потому что сутулый смертный, наконец, перестал биться об пол головой и поднялся на ноги, чтобы тут же цепко ухватить пришельца за руку и подтащить его вплотную к изваянию. После чего он снова что-то затараторил, размахивая руками, указывая то на статую, то куда-то вверх, то тыкал в пол и тянул эльфа за локоть вниз. Сзади послышалось движение, и Феанаро, покосившись на качнувшиеся на стене тени, отметил, что за его спиной выдвинулись вперед несколько мужчин с копьями. Снаружи доносился приглушенный гул голосов, предводитель продолжать говорить и настойчиво тянуть за руку, воины позади переминались с ноги на ногу, в отверстии за спиной посвистывал сквозняк, едва колеблющий лепестки свежих и высохших цветов, лежащих у ног изваяния. Феанаро посмотрел на них, на низки бусин и раковин, увивающих толстую шею загадочной женщины и, рывком освободив локоть из цепких пальцев смертного, поднял руку. Серебряная застежка с рубахи легко отпустила ткань и так же легко защелкнулась на нитке, заняв место рядом с цветными глиняными шариками. Смертный было опять принялся что-то вещать, но тут сильный порыв ветра с налету ударился о стену здания, провалился в проем под крышей, пронесся по помещению и, подхватив с постамента статуи высохшие лепестки цветов, швырнул их во взметнувшееся пламя светильника. Они мгновенно вспыхнули и яркими искрами осыпались на камень изваяния и стоящего перед ней эльфа. Феанаро выругался сквозь зубы и, провел по волосам, стряхивая с головы мусор. Поднял глаза на притихшего предводителя и увидел, что тот, приоткрыв рот, переводит потрясенный взгляд с чужака на ярко сверкающую в свете пламени восьмиконечную звезду, украсившую покрытую медленно гаснущими огоньками уродливую статую.
Мор пришел в поселение в одночасье. Охотники вернулись с промысла, довольные добычей, и никто, конечно, не предположил, что краснеющий на руке товарища пустяшный красный узелок укуса может быть опасен. Понадобились считанные дни, чтобы лихорадка, нагнаивающиеся отеки и кровавый кашель унесли в могилу сначала самого охотника, а потом и его семью. Следом взялись за ближайших соседей.
Давно поседевший старик-колдун до последнего вздоха с каким-то детским удивлением смотрел на пригретого деревней чужака, будто не веря, что тот с его умом и сноровкой ничего не может поделать, а самому Феанаро оставалось только отводить глаза, в сотый раз перебирать бесполезные травы и клясть собственную беспомощность и, заодно, неподверженность загадочной болезни. Он был бесконечно далек от целительства и едва ли знал что-то кроме тех прописных истин, которые ведомы каждому эльда. Ему было куда проще найти в холмах медную жилу и показать детям Великой Матери как сочится из невзрачной породы и застывает в ножах, наконечниках копий и стрел «каменная кровь». Проще показать, как работать с любимым ими горным зеркалом и другими минералами, придавая им нужную форму и сетуя про себя на отсутствие в холмах железа и то, что даже в его руках медь неважно берет камень. Но когда смертные начали уходить один за другим, и колдун, без пользы протиравший колени у изваяния своей богини и перемешивавший в плошках снадобья, стал молить приемыша показать им еще одно чудо и остановить мор, Феанаро мог только повторять зов внутреннего голоса – необходимость огнем убить оставшуюся в трупах заразу и спешно переселяться на другое место. Старик отказывался. Женщины, вывшие над сомкнувшимся над телами детей плитами домашнего пола, отказывались. Мужчины качали головами и хранить молчание. А когда начали колебаться и постепенно соглашаться, было поздно… Он закрыл глаза молодому парню, продержавшемуся дольше всех, и потом сутки таскал по домам хворост и разливал по полу и стенам топленый жир, чтобы от милосердного прикосновения факела поселение вспыхнуло в одночасье.
А потом он стоял у подножья холма и смотрел, как пламя постепенно охватывает дом за домом и все больше набирает силу. И когда огонь высунулся из маленького окошка под самой крышей святилища, он развернулся и пошел прочь. Клочья зловонного дыма не провожали его, и оставалось только благодарить за это того, кто повелевает ветрами в этом странном несправедливом мире. Благодарить и вспоминать слова Намо, сводящиеся к тому, что ему еще захочется обратно в Мандос.
Куда теперь двигаться, у него не было ни малейшего понятия, поэтому, стараясь держаться ближе к кустарнику, пошел просто - вперед.
Убогое поселение показалось на глаза, когда Феанаро обогнул низкий пологий холм, у подножия которого очутился, продрался сквозь колючую рощицу и вышел на чистое пространство с противоположной стороны.
Совсем рядом с тем местом, где он остановился, проходила хорошо утоптанная неширокая тропа. Огибая заросли все тех же кустов, она пробиралась мимо нескольких крупных валунов и поднималась вверх, к вершине другого холма, более высокого и крутого, только теперь оказавшегося в поле его зрения. Там, тесно лепясь друг к другу, выстроились единым массивом две-три дюжины серо-желтых, похожих на коробки домов.
Опершийся на «копье» Феанаро стоял под прикрытием растительной тени, рассматривая поселение, копошащихся на склонах людей, квадраты распаханной земли и пасущееся в стороне овечье стадо. Ни крепостной стены, ни башен, ни выставленной стражи, ни знамен, реющих на ветру. Только рядом с проемом между впередистоящими домами торчит высокий расписанный красным столб, увенчанный рогатым черепом буйвола. Эльф остановил взгляд на этом странном украшении - хотелось верить, что обитатели деревни не поступают так же с головами непрошенных гостей. Еще один скорый и незадачливый конец на его долю был бы столь же смешон, сколь печален…
Взвесив в руке свое ущербное оружие, нолдо еще раз огляделся, сощурился на висящее над головой светило, смерил мрачным взглядом холм и поселение на нем и, не таясь, двинулся по тропе.
Окружившего его люди гомонили громко и совершено непонятно. Хватали за одежду, тыкали пальцами в серебряную застежку на рубахе и вертели в руках отобранное копье. Последнее, правда, длилось недолго, и палка быстро оказалась вогнанной в землю в стороне от сутолоки. Вязать его, впрочем, пока не спешили, и Феанаро стоял посреди образовавшегося живого круга, показывая сбежавшимся пустые ладони, и только повторял на разные лады фразу о том, что он их не понимает, надеясь, что до смертных все же дойдет осознание такого вот положения вещей. Но те продолжали что-то спрашивать и голосить, а эльф щурился на свет и, наблюдая, как в небе кружат грифы, зло думал о том, что, несомненно, стоило учиться на собственных ошибках и осмотреть поселение издалека, чтобы до общения с людьми заметить у подножия холма помост, на котором пернатые падальщики чистили от костей обезглавленное тело.
Предавшись мрачным измышления о бестолковости собственного бытия, он не сразу обратил внимание на смолкший шум и оставил разглядывание птиц только когда очередной человек припечатал его в грудь концом посоха, украшенного резьбой и какими-то грубо вылепленными из глины висюльками. Человек был, как и все они тут, низок ростом, отчего-то сутул и имел что на голове, что на лице спутанные черно-серые волосы. Его недовольно сморщенное лицо с ввалившимся ртом и блестящими черными глазами не вызывало у эльфа добрых чувств и оживляло в памяти образы орчьих морд. Вообще эти хваленые смертные – смуглые, босоногие, в непонятных обносках и скверно выделанных леопардовых шкурах на плечах ему совсем не нравились.
Сутулому мужчине симпатии чужака были неведомы, и он только внимательно рассматривал его из-под кустистых бровей, потряхивая побрякушками своей палки. Что-то произнес, снова ткнул в грудь и, развернувшись, направился к торчащему впереди столбу с рогатым черепом. На плечах у Феанаро тут же повисло трое мужчин из числа тех, что покрепче, и эльф, не особо задумываясь, стряхнул их на землю. Гомон было возобновился, окрасившись гневными интонациями, но сморщенный предводитель властно махнул посохом, и знаком поманил чужака за собой. Феанаро покосился на притихшую толпу, отметив про себя, что мечей и топоров никто не повыхватывал, и только некоторые мужчины держали в руках копья не многим лучше того, что отобрали у него самого. Что ж, если они начнут действовать решительнее, то он наверняка успеет отвернуть голову этому их главному, а потом уже сможет высказать Намо все, что думает о смертных и возможности нормально общаться с ними.
Главный тем временем медленно, будто устав, шел вверх по тропе, опираясь на палку. Феанаро, отставая на пару шагов, следовал за ним, поглядывал на выстроившихся вдоль тропы людей и рассматривал чудной столб. Если тот и правда был украшением, то его представления о разумности людей оказались даже чересчур радужными… А других мыслей о назначении подобного сооружения в голову не приходило.
Помещение, низкий вход в которое прятался за столбом, оказалось не слишком большим и слишком темным. Свет попадал в него через несколько крошечных проемов под самым потолком, да вдоль стен чадили факелы и плошки с жиром. Впрочем, этого вполне хватало, чтобы разглядеть все те же красные узоры неровного орнамента, примитивные изображения людей и животных и еще пять буйволовых черепов, развешенных по стенам. По центру же дальней стены, напротив входа громоздилась чудовищно грубая каменная женская статуя. Пожалуй, только характерные очертания груди позволяли распознать в каменной глыбе именно женщину, и Феанаро оставалось лишь недоумевать, почему ее тело так неестественно раздуто. Хотя он уже успел заметить, что телосложение смертных порядком отличается от облика эльдар, и среди них есть такие же – пузатые, с одутловатыми конечностями и лицами. И это уродство их, судя по всему, вовсе не смущает: сутулый предводитель с великим почтением и не без труда опустился перед глыбой на колени, коснулся лбом самого пола и что-то забормотал. Феанаро обернулся – просочившиеся в помещение вслед за ними люди тоже склонились перед сомнительным ликом статуи и беззвучно зашевелили губами. Наверняка, в этом был какой-то свой, доступный людям смысл, но от эльфа он ускользал. Может, фигура изображала какую-то человечью … королеву? Уже умершую, коли они «смертные», и оплакиваемую? Хотя люди не казались опечаленными утратой, а фигура не блестела новизной… Или «королева» умерла давно, и соплеменники почитали память о ней? А при чем тут тогда он, чужак?
Обдумать последний заданный самому себе вопрос нолдо не успел, потому что сутулый смертный, наконец, перестал биться об пол головой и поднялся на ноги, чтобы тут же цепко ухватить пришельца за руку и подтащить его вплотную к изваянию. После чего он снова что-то затараторил, размахивая руками, указывая то на статую, то куда-то вверх, то тыкал в пол и тянул эльфа за локоть вниз. Сзади послышалось движение, и Феанаро, покосившись на качнувшиеся на стене тени, отметил, что за его спиной выдвинулись вперед несколько мужчин с копьями. Снаружи доносился приглушенный гул голосов, предводитель продолжать говорить и настойчиво тянуть за руку, воины позади переминались с ноги на ногу, в отверстии за спиной посвистывал сквозняк, едва колеблющий лепестки свежих и высохших цветов, лежащих у ног изваяния. Феанаро посмотрел на них, на низки бусин и раковин, увивающих толстую шею загадочной женщины и, рывком освободив локоть из цепких пальцев смертного, поднял руку. Серебряная застежка с рубахи легко отпустила ткань и так же легко защелкнулась на нитке, заняв место рядом с цветными глиняными шариками. Смертный было опять принялся что-то вещать, но тут сильный порыв ветра с налету ударился о стену здания, провалился в проем под крышей, пронесся по помещению и, подхватив с постамента статуи высохшие лепестки цветов, швырнул их во взметнувшееся пламя светильника. Они мгновенно вспыхнули и яркими искрами осыпались на камень изваяния и стоящего перед ней эльфа. Феанаро выругался сквозь зубы и, провел по волосам, стряхивая с головы мусор. Поднял глаза на притихшего предводителя и увидел, что тот, приоткрыв рот, переводит потрясенный взгляд с чужака на ярко сверкающую в свете пламени восьмиконечную звезду, украсившую покрытую медленно гаснущими огоньками уродливую статую.
***
Он уходил из деревни на закате. Окровавленное солнце медленно проваливалось в песок, окрашивая все тем же, будто преследующим его больным красным цветом распростершийся впереди путь, а позади вставало над глиняными коробками домов жаркое огненное марево и поднимались к темнеющему небу лоскутки горячего пепла. Пламя жадно сжирало соломенные крыши и жерди перекрытий, вырывалось из слепых окон, умоляюще глядящих ему в спину, и выло брошенной собакой. Ему вторили со склонов холма живые псы, а на площадке небольшого двора в центре поселения корчились все в том же огромном костре изъеденные язвами тела тех, кто еще за несколько дней до этого сам предавал огню унесенных смертью.Мор пришел в поселение в одночасье. Охотники вернулись с промысла, довольные добычей, и никто, конечно, не предположил, что краснеющий на руке товарища пустяшный красный узелок укуса может быть опасен. Понадобились считанные дни, чтобы лихорадка, нагнаивающиеся отеки и кровавый кашель унесли в могилу сначала самого охотника, а потом и его семью. Следом взялись за ближайших соседей.
Давно поседевший старик-колдун до последнего вздоха с каким-то детским удивлением смотрел на пригретого деревней чужака, будто не веря, что тот с его умом и сноровкой ничего не может поделать, а самому Феанаро оставалось только отводить глаза, в сотый раз перебирать бесполезные травы и клясть собственную беспомощность и, заодно, неподверженность загадочной болезни. Он был бесконечно далек от целительства и едва ли знал что-то кроме тех прописных истин, которые ведомы каждому эльда. Ему было куда проще найти в холмах медную жилу и показать детям Великой Матери как сочится из невзрачной породы и застывает в ножах, наконечниках копий и стрел «каменная кровь». Проще показать, как работать с любимым ими горным зеркалом и другими минералами, придавая им нужную форму и сетуя про себя на отсутствие в холмах железа и то, что даже в его руках медь неважно берет камень. Но когда смертные начали уходить один за другим, и колдун, без пользы протиравший колени у изваяния своей богини и перемешивавший в плошках снадобья, стал молить приемыша показать им еще одно чудо и остановить мор, Феанаро мог только повторять зов внутреннего голоса – необходимость огнем убить оставшуюся в трупах заразу и спешно переселяться на другое место. Старик отказывался. Женщины, вывшие над сомкнувшимся над телами детей плитами домашнего пола, отказывались. Мужчины качали головами и хранить молчание. А когда начали колебаться и постепенно соглашаться, было поздно… Он закрыл глаза молодому парню, продержавшемуся дольше всех, и потом сутки таскал по домам хворост и разливал по полу и стенам топленый жир, чтобы от милосердного прикосновения факела поселение вспыхнуло в одночасье.
А потом он стоял у подножья холма и смотрел, как пламя постепенно охватывает дом за домом и все больше набирает силу. И когда огонь высунулся из маленького окошка под самой крышей святилища, он развернулся и пошел прочь. Клочья зловонного дыма не провожали его, и оставалось только благодарить за это того, кто повелевает ветрами в этом странном несправедливом мире. Благодарить и вспоминать слова Намо, сводящиеся к тому, что ему еще захочется обратно в Мандос.
@темы: Вытрезвитель
-
-
06.11.2011 в 10:38*Со вздохом* - жаль, что Феанаро не смог изобрести антибиотики)
-
-
06.11.2011 в 13:37что, правда? по-моему, так можно только научить ни к кому и никогда не привязываться.
-
-
06.11.2011 в 16:17Я думаю, прогнозировать результат подобной терапии можно долго)
-
-
10.11.2011 в 03:05Минимум диалогов, много описаний. Это несколько утяжеляет рассказ. И вообще стиль тяжеловат, например, вот "Не переставая напряженно прислушиваться к не вызывающим опасений звукам природы, . Тяжело звучит. По себе знаю, как трудно от таких "периодов" избавляться, но избавляться надо. Вообще, мне казалось, что у тебя стиль полегче (если из свежего - та же Индис или Дикая Охота куда легче читаются), поэтому я тебя даже не заподозрила.
Вообще, рассказ вполне "литературен". Есть характер, есть образы, есть сюжет, есть мысль. Как я поняла, мысль заключается в том, что "эгоист и гордец" Феанор, который привык, что его все восхваляют за мастерство и прочие достижения, в данном случае "находит себя" в помощи приютившему его народу. Видны его печаль и отчаяние от невозможности помочь, хотя, вроде бы, что ему эти "низкие смертные"? Отдельная "ирония судьбы" заключается в том, что некогда он повел нолдор в Средиземье, чтобы "никакая раса не заняла наше место", да и он явно достаточно высокомерно относится к гипотетическим "братьям по разуму" - а тут он и сам становится смертным, и искренне оплакивает их гибель, которую не может предотвратить. Видно развитие характера Феанора.
Интересно, как эльф воспринимает "поклонение идолу". Люблю, когда описывают такие "отличия эльфов от людей" и получилось вполне неплохо. Единственное, что можно покритиковать - вот эту фразу и Феанаро оставалось лишь недоумевать, почему ее тело так неестественно раздуто. Очень странно, что он не подумал о беременности этой "первобытной Венеры", хотя бы даже о "ненормальной беременности". У эльфов тоже могли быть "беременные" статуи.
В начале видна параллель с "выбором Лутиэн", я люблю такие параллели с другими персонажами. И это к тому же "двинуло" сюжет.
Вообще я уже говорила, что "исторический жанр" сходен с "фанфиками" и здесь это прекрасно видно. Читателям остается только гадать - что за период и место имелись в виду? Как ты можешь отметить, я так и не догадалась
Но заточенный против воли рассудок?
Я сначала прочитала как "заточенный" и зависла над фразой. Так что надо бы написать "заточённый", чтобы сразу читалось нормально.
Ну еще по мелочи - где-то запятые, "более-менее" через дефис...
Так вообще рассказ хороший, но читается немного тяжеловато. И описания не такие яркие, как у тебя обычно.
-
-
10.11.2011 в 09:52Минимум диалогов, много описаний. Это несколько утяжеляет рассказ.
Сюжет не позволил навтыкать разговоров.... Сначала язык людей еще незнаком, а потом уже не с кем общаться. Так что это было неизбежно.
"Не переставая напряженно прислушиваться к не вызывающим опасений звукам природы, . Тяжело звучит.
Да, согласна. На этой фразе я что-то долго зависала, так и так ее выкручивая.
Вообще, мне казалось, что у тебя стиль полегче (если из свежего - та же Индис или Дикая Охота куда легче читаются), поэтому я тебя даже не заподозрила.
У меня по-всякому бывает)
"эгоист и гордец" Феанор "находит себя" в помощи приютившему его народу
Не то, чтобы он именно "находит" себя в этом, но он через них отходит от своего нолдорского шовинизма и, скажем так, возвращается из состояния "пламя разрушающее" в "пламя созидающее".
он и сам становится смертным
Нет, он остается эльфом, как сказал Намо, но ему предстоит с людьми долго жить.
Видно развитие характера Феанора.
Замечательно
Люблю, когда описывают такие "отличия эльфов от людей" и получилось вполне неплохо
Мне тоже нравятся такие моменты. Хорошо, что удалось их прописать)
почему ее тело так неестественно раздуто. Очень странно, что он не подумал о беременности этой
Наверное потому, что она "раздута" целиком, а не местами
Так что надо бы написать "заточённый", чтобы сразу читалось нормально
Да, точно.
Так вообще рассказ хороший, но читается немного тяжеловато. И описания не такие яркие, как у тебя обычно.
Ясно
Описания пострадали из-за взгляда Феанаро, с т.з. которого ярко отмечать происходящее сначала было проблематично из-за малого восторга героя происходящим, а потом из-за развязки. Хотя в развязке, мне казалось, первый абзац достаточно сочный...
Мерси за отзыв
-
-
10.11.2011 в 16:00и гребись как хочешь. Только там начали совсем издалека - с трилобитов))) Недавно я эту штуку вспомнила и захотела перечитать. Выяснилось, что автор - Север Гансовский, а повесть состоит из трех частей, из которых я только первую и прочитала. Во второй ГГ от трилобитов попадает к динозаврам, и только потом уже к людям (правда, сразу в 18 век). Все части очень разные по стилю, третью я не осилила - герой к тому времени настолько перевоспитался, что стал совсем уж мартисьюшным. Но там после отбывания срока в прошлом героя возвращают к своим. Что касается твоего Феанора, то его перспективы меня откровенно пугают... Мне кажется, он будет как тот джинн в бутылке, который сначала хотел исполнить желание того, кто его освободит, но через сотню лет так озверел, что передумал и решил, что убьет его)))-
-
10.11.2011 в 17:08-
-
10.11.2011 в 18:33Мое мнение примерно посередине) Постепенно он привыкнет, и новые впечатления вместе с новыми горизонтами свое сделают. НО. Несмотря ни на что, он всегда будет один. Он будет сближаться с людьми и их терять. Со временем ему придется постоянно (по эльфийским временным меркам) менять место жительства, менять личины, выдавать себя за кого-то. Притворяться, лгать, строить всевозможные отношения, зная, что через сколько-то лет он уйдет и будет начинать все заново.
Плюс за длительный отрезок времени (если мы не будем предполагать, что Аргадедец наступит лет через 50, после пребывания Феанаро на Земле, и он вернется в свой дивный обновленный мир) он успеет стопиццот раз передумать и переосмыслить свою ардовскую жизнь, перененавидеть всех оставшихся там, потом снова избирательно полюбить и так по кругу.
Страсти, одним словом.
-
-
10.11.2011 в 19:01ну, положим, с характером Феанора (если мы не будем предполагать, что он изменится совсем уж радикально), у него есть все шансы вернуться в свой мир все-таки скоро.
-
-
10.11.2011 в 19:52-
-
10.11.2011 в 22:30-
-
10.11.2011 в 22:38-
-
10.11.2011 в 22:51-
-
10.11.2011 в 22:58-
-
12.11.2011 в 20:27-
-
12.11.2011 в 20:35-
-
13.11.2011 в 00:01Это не упрек автору, а, скорее, констатация факта.
возвращается из состояния "пламя разрушающее" в "пламя созидающее".
Ну, понятно.
и проживешь до того же срока среди людей.
Вот это странно звучит - можно понять, что "до того же срока, что и люди". Надо бы здесь сделать пояснее. А то я так поняла, что у него "скиллы" эльфийские остаются (например, невозможность заболеть), а так он будет жить, сколько люди живут.
Хотя в развязке, мне казалось, первый абзац достаточно сочный...
В принципе, да.
-
-
13.11.2011 в 00:13Вот это странно звучит - можно понять, что "до того же срока, что и люди".
Да?.. Я подумала, что должно быть понятно) Учту. Но жить столько, сколько люди - это маловато.
Намо предлагает либо остаться здесь до Второго Хора, либо пройдешь ... к другому миру, сохранив естество Звездного народа, и проживешь до того же срока среди людей. Т.е. либо до Второго Хора в Мандосе, либо до него же - среди людей. Опускаю момент с принципом соразмерения хронологии в разным мирах)